Эксперимент в Перми доказал, что страхи перед «единым и государственным» сильно преувеличены.
На самом деле страхов особых не было. А было лишь приглашение для СМИ прийти и попытаться сдать единый государственный экзамен (ЕГЭ). Причем, в том виде, в каком он есть и, разумеется, со всем сопутствующим антуражем – совместно с депутатами краевого парламента и городской Думы, общественными деятелями Перми и просто родителями школьников, которым это еще предстоит.
Среди предпосылок к такому эксперименту существует расхожее мнение о том, что сдача ЕГЭ для детей – большой стресс, что к ЕГЭ нельзя подготовить, а можно лишь натаскать и что вообще без него было лучше. Не ставя задачей вычислить, кто распускает такие слухи и кому они выгодны, я согласился на собственном опыте узнать, что же такое этот ужасный ЕГЭ и сделать об этом сопутствующий репортаж.
Молодец, парень!
К МАОУ «СОШ №2», а по-русски говоря, к школе № 2, что на Советской, 33 подхожу со смешанным чувством. А ну как не справлюсь, не выдержу нервного напряжения (не зря же все говорят, что сдача ЕГЭ это
«ужас-ужас») и убегу из школы зигзагами к горизонту.
Страхи мои вовсе не лишены оснований. Впрочем, с первым и едва не ставшим решающим препятствием, я сталкиваюсь не на школьной скамье, а в вестибюле. Подобно грозному Церберу бал при пропуске в учебное заведение правит суровый охранник. Узнав, куда я и почему, он требует документ. Я отдаю ему паспорт. Взяв в руки краснокожую книжицу, строгий, но справедливый страж ищет мою фамилию в списке. И – не найдя – советует идти восвояси.
Звонок в пресс-службу министерства образования делает свое дело и меня пропускают для дальнейшего рассмотрения вопроса под личную ответственность интеллигентной женщины-педагога, которая, провожая меня в гардероб, выражает сожаление по поводу того, что никто из журналистов не пишет о том, что принтер во время распечатывания заданий ЕГЭ может сломаться. А это, знаете, какой стресс?
С педагогом с готовностью соглашаюсь, сам иду на экзамен и сам боюсь. Прежде всего, того, что не пустят. На первом этаже в гардеробе – а, впрочем, это мало похоже на гардероб – в конце коридора встроенные стенные шкафы с вешалками. Вежливый школьник в белой рубашке предлагает повесить на плечики мою куртку. Благодарю, но вешаю сам, чай, не инвалид. Педагог одобрительно кивает подростку, мол, молодец, парень.
Я не один
Пока поднимаемся на третий этаж, расспрашиваю почему школа называется учебным заведением с углубленным изучением гуманитарных предметов? Оказывается, здесь делается упор на историю, обществоведение, русский язык и литературу. А в классах, где все это изучается углубленно, во время занятий находится не более пятнадцати человек, а не по тридцать, как на других дисциплинах.
Добравшись до рекреации, где будут принимать этот самый ЕГЭ, чувствую дрожь в коленках. Уж больно все строго. Ну, думаю, точно завалят. Строгие юноши стоят в белых рубашках, ни один мускул на их лицах не дрогнет, а беспристрастный, но справедливый охранник экзальтирует металлоискателем, который он держит так, как монарх держит скипетр на торжественной церемонии. Здесь меня с рук на руки передают женщине, ответственной за мероприятие. Мол, вне списка пришел, что с ним делать. Извиняюсь и искательно мямлю (школьные стены давят), что-де не виноват и что вот из пресс-службы в курсе. Тщательно осмотрев меня с ног до головы, ответственная сотрудник кивает – мол, пусть сдает.
Меня тут же проводят в комнату, где требуют оставить сумку и телефон. Пытаюсь вытащить фотоаппарат и забрать с собой. Но тут же следует грозное: с фотоаппаратом не пустим. Что ж делать, приходится подчиниться. И вот без телефона и фотоаппарата, а без этих вещей я чувствую себя голым, меня проводят в кабинет, где все и произойдет. А там уже сидят и потеют люди. Узнаю знакомого мне члена молодежного парламента Пермского края, двух депутатов и парочку журналистов. С облегченьем вздыхаю – я не один.
Неужели все?
Двери закрыты, а строгий преподаватель держит в руке конверт размером с лист А4 и разрезает на глазах у всех его ножницами. Из конверта извлекаются какие-то бумаги и оптический диск. Диск тут же вставляется в ноутбук, и принтер – тот самый, за работоспособность которого в ответственный момент так переживала мой провожатый – с легким жужжанием выплевывает отпечатанные листы. Комплект из нескольких листов каждому, кто пришел на экзамен
Листы розданы, и одна из преподавателей (всего в кабинете их два) просит проверить их на наличие типографических дефектов. Дефектов нет. Строгая девушка с каменным выражением лица зачитывает правила сдачи. Их оказалось довольно много, но если говорить коротко, то все сводилось к тому, как надо заполнять листы и как ставить ответы, а также к тому, что можно делать на экзамене, а чего нельзя
Я с непривычки слушаю невнимательно, о чем потом сильно жалею. Но – время пошло. Из-за того, что не сразу вникаю в то, как и куда надо вписывать ответы, теряю минуты. Поднимаю руку, подходит преподаватель и шепотом разъясняет мне что к чему. Но – только технические моменты. Вопросов немного. Всего три или четыре. И они, должен сознаться, не показались мне сложными. В самом конце было задание написать сочинение по приведенному тут же отрывку текста. Ну, думаю, распишусь…
Однако, не тут-то было. Едва я формулирую фабулу и структуру рассказа, как следует предупреждение о том, что до конца экзамена осталось десять минут. Приходится ускоряться.
В итоге вместо требуемых ста пятидесяти слов в сочинении я успеваю написать пять абзацев. И по команде отложить ручки быстро сворачиваю эссе, ставя в конце парочку сильных фраз. И вспоминаю сакральное: чем-де хороший журналист отличается от журналиста профессионального? А тем, что хороший журналист пишет хорошо, а профессиональный – точно к назначенному сроку.
И вот листы с вопросами и выполненным заданием сложены в файл и сданы для обработки компьютером. А мы, повеселевшие и, кажется, потерявшие в весе, выносимся в коридор. Подспудно работает мысль: неужели все? Ну, вот уже все, и кончился этот страшный ЕГЭ, которым пугают детей как воплощением ночных кошмаров про Фредди Крюгера? Да быть не может! Но… кончился.
Иду с легким сердцем по коридорам, радостно одеваюсь и выхожу, а хочется сказать, как в школьные годы - выбегаю на улицу. Все позади.
